Плоть и серебро - Страница 5

Всепоглощающая преданность призванию берет от тебя все лучшее, оставляя лишь бросовые секунды для того, кого ты любишь. Их призвания оторвали их друг от друга и разбросали в разные стороны. Элла начала свой путь прочь от Солнца и вверх по лестнице, бросив наконец якорь здесь, на краю пустой вселенной.

А он тоже определенно нашел свой край. Она тогда не могла смириться с тем, насколько он отдает себя медицине. Что же будет сейчас?

Этого никто принять не мог. Почему она должна быть другой?

Осушив еще бокал, он попытался подойти ближе к делу.

— Я изменился, Элла. — Серьезное преуменьшение, но надо же с чего-то начать.

Она кивнула:

— Я тоже. И потому я думаю, что теперь мы сможем построить нашу жизнь заново.

Лицо ее, голос — все показывало, как ей нужно, чтобы так и было. Он узнал в ней свое собственное одиночество, свою тягу заполнить пустоту, найти что-то, за что ухватиться.

— Ты действительно изменилась, — сказал он, улыбаясь при отступлении с нетвердой почвы. — Ты стала еще красивее.

Это было правдой, но в этих словах не было чистосердечия, которого она заслуживала.

Обман был рассчитан и начат еще раньше, чем Марши вышел из шаттла. Между вставанием с кресла и выходом в шлюз он нервно еще раз себя проверил. Перчатки серого бархата, которые он всегда носил, были чисты и сидели надежно. Такие же серые, но потемнее рукава куртки застегнуты на запястьях. И ширинка мешковатых штанов тоже застегнута.

Последним, не думая и по привычке, он тронул блестящий серебристый биометаллический значок, вколотый в красную шелковую рубашку напротив сердца, наполовину спрятанный лацканом куртки.

Эмблема бергманских хирургов: две скрещенные в запястьях руки, кончающиеся чуть не доходя до локтя, с широко расставленными пальцами.

Сообразив, что делает, Марши убрал руку и прихватил ее другой рукой, чтобы она не полезла обратно. Но осознание этого значка — и того, что он символизирует, — осталось в мыслях на переднем плане.

Направляясь сюда, он подумывал оставить значок дома или хотя бы не надеть, но не смог. Не столько из честности, сколько потому, что значок стал частью его самого, отметив его тавром эксперимента, обернувшегося неимоверным успехом и неимоверным провалом; медаль и клеймо одновременно.

Вот он и сидел тут с чуть высунутым серебристым значком, ощущая себя мошенником и лжецом. Перчатки и рукава какое-то время могут скрыть от Эллы путь, им избранный, но в конце концов она узнает.

Элла заказала большую бутылку настоящего французского вина, глазом не моргнув по поводу цены, но сама отпила из своего бокала не больше двух вежливых глотков.

Марши к подобной воздержанности не был расположен. Все годы после его входа в программу потребление алкоголя возрастало, и теперь может вскоре стать настоящей проблемой. Но это забота не сегодняшнего дня. Он уже опорожнил бутылку до половины и намеревался за десертом увидеть ее дно, укрепляясь в ожидании момента, когда придется открыть свою гордость и свой позор.

И с каждым бокалом все легче верилось, что она поймет и что их любовь воскреснет, как феникс, а не разобьется и сгорит еще раз.

Хотя все было еще и напряженно, и не определено, Элле с Гори было легче, чем с кем бы то ни было. Она помнила, как отдалилась когда-то от него, но тогда это казалось правильным. Теперь она не могла избавиться от удивления: как можно было быть такой эгоистичной? Такой глупой? Неужели действительно было так трудно дать место его работе?

Обед был в самой середине, когда вдруг официант — худощавый, с безукоризненными манерами и вислыми усами — подошел к их столу.

— Я глубоко сожалею, что прерываю вашу трапезу, — вежливо поклонился он, — но у меня срочный вызов для вас, миз Прайм.

Перед грудью он держал плоскую книжечку коммуникатора, как пачку меню. Элла хмуро на него взглянула:

— Кто там и какого дьявола ему нужно?

— Абонент — доктор Кэрол Чанг из медицинской службы Иксиона. Она категорически настаивает на разговоре с вами и велела мне сообщить, что это вопрос жизни и смерти.

Он отступил на шаг и стал бесстрастно ждать ответа.

При сообщении о звании и должности доктора Чанг глаза Марши прищурились. Уже догадываясь, что это может быть за вызов, Элла пристально на него глядела. Кажется, она задержала дыхание. Вызывали, быть может, и ее, но решать было ему.

Хочешь не хочешь, а на самом деле выбора у него не было. Он попытался улыбнуться:

— Знаешь, наверное, лучше ответить.

— Как скажешь.

Официант положил книжечку перед Эллой, включил и отступил с глаз долой.

На экране появилось изображение миниатюрной женщины восточного типа, средних лет. Когда она увидела, что ее соединили, вид угрюмого нетерпения сменился напряженной улыбкой.

— Миз Прайм?

— Это я.

— Я доктор Кэрол Чанг. Глубоко сожалею, что прерываю вашу беседу, и ни за что бы этого не сделала, если бы у меня был выбор. Я так понимаю, что доктор Георгори Марши — ваш здесь… гость. Возникла срочная ситуация, и мне категорически необходимо к нему обратиться.

— Ладно, — недовольно ответила Элла, в которой всколыхнулась старая неприязнь, сливаясь с новой. Всегда это было срочно, каждый проклятый раз. И сколько было таких разов?

— Прошу тебя, — шепнул Марши.

— Он рядом со мной, — произнесла Элла лишенным интонации голосом, повернула к нему аппарат, потом схватила бокал и осушила его залпом.

При виде Марши лицо доктора Чанг озарилось непритворной улыбкой.